13 марта 2013 г. в Государственном музее им. А. С. Пушкина прошла церемония награждения лауреата премии им. И. П. Белкина за 2012 год.

Напомним, что премия Ивана Петровича Белкина – единственная в мире, носящая имя вымышленного литературного персонажа. Присуждается она за лучшую повесть, написанную на русском языке, а жюри премии всегда состоит из пяти человек – по числу повестей Белкина.

Финалисты-2012

Дмитрий Верещагин. Заманиловка // Дружба народов. — 2012. — № 4 ;

Дмитрий Ищенко. Териберка // Октябрь. – 2012. — № 4 ;

Ирина Поволоцкая. Пациент и Гомеопат // Новый мир. – 2012. — № 9 ;

Геннадий Прашкевич. Улячка-25 // Знамя. – 2012. — № 3 ;

Владимир Холодов. Шанс // Знамя. – 2012. — № 4.

Лауреатом стала Ирина Поволоцкая с повестью «Пациент и гомеопат».
Ирина Поволоцкая училась во ВГИКе, была режиссером игрового кино. С 1980-х начала публиковаться как прозаик, автор сборников «Разновразие», «Пумперникель и другие».

Среди ее наград — премия имени Аполлона Григорьева, премия-стипендия Фонда Тепфера. В 2003 году повесть Ирины Поволоцкой «Юрьев день» вышла в финал Премии Белкина, однако награду тогда получил Валерий Попов.

«Нас интересовало развитие настоящих пушкинских традиций, – говорит координатор премии И. П. Белкина Наталья Иванова. – Нас интересовал современный взгляд художника, нас интересовало, насколько он чуток к слову и что это произведение, которое, в конце концов, победило – это настоящая литература, которая останется с нами».

Поволоцкая И. Пациент и Гомеопат: повесть опубликована в журнале «Новый мир» 2012, № 9. – Режим доступа: http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2012/9/p2.html

 
Из отзывов:

«…Прощаясь навсегда с сентиментальным повествованием о больном герое, жившем в советские времена, и лечившемся по гомеопатической методе, и похороненном рядом с родителями и няней на московском кладбище, которое старожилы до сих пор кличут Немецким, — вот и тетя Фаня совсем недавно легла рядом, пережила всех! а это уж не каждому выпадет счастье всем вместе лечь в жирную кладбищенскую землю, такую живую по весне, такую ждущую воскресения трав, распускающихся почек, а осенью заваленную сплошь кленовыми ладонями листьев, от которых кружится голова и горит воздух, — так напишем финал в стиле того века, в котором достопочтимый Ганеман собственноручно стирал в керамических ступках ту же Сигелию, или Калькарий Карбоникум, предварительно высыпая их из прозрачных стеклянных колбочек, с обязательным встряхиванием, или разогревая в ретортах на синем пламени спиртовок, финал, пригрезившийся Евгению Бенедиктовичу Лючину на тех же кладбищенских аллейках, что приходит на его могилу женщина, давно-давно седая, приходит нечасто, но приходит, приносит с собою банку для воды и тряпку и обмывает камень, а потом в эту же литровую банку ставит недорогие цветы, астры по осени и нарциссы весной…»

 
leonid_levinzon

Умно и изысканно. Но не читается. А может я просто устал. – Режим доступа: http://leonid-levinzon.livejournal.com/23947.html